| Josephine | Дата: Четверг, 03.05.2012, 15:52 | Сообщение # 1 |
 Из наших
Группа: Администраторы
Сообщений: 83
Статус: Offline
|
Пол Беттани:
счастливый неудачник
Ханна Лебовски. Караван историй.
Гигантское «чертово колесо» зависло в небе над Лондоном. Пол улыбался, обнимал Кирстен Данст, словно забыв о том, что их снимают, что это всего лишь сцена из фильма «Уимблдон», где ему впервые достались главная роль и приличный гонорар. Внизу — Биг-Бен и Вестминстерский мост. С этой головокружительной высоты Пол вдруг явственно увидел на этом мосту себя — замерзшего, взлохмаченного, с посиневшими от холода губами, отчаянно долбящего по струнам и вопящего во весь голос…
Хорошо, если лето и среди оживленного потока туристов оказывались желающие бросить монетку-другую в кепку худющего дылды с гитарой. Тогда Пол мог купить в пабе не только выпивку, но и порцию картошки с рыбой. Даже удавалось отложить немного денег в картонку из-под пива, чтобы заплатить за жилье, а не пытаться в очередной раз спьяну всучить хозяину вместо денег свою гитару. Двухкомнатную квартирку над этим же пабом с умывальником и сортиром в узком, пропахшем прогорклым маслом коридорчике Пол делил с парочкой крохотных лесбиянок — или они просто казались карлицами с высоты его почти двух метров? А вот зимой на мосту было хреново. Холодный сырой ветер быстро сдувал с улиц гуляющих зевак вместе с их фотокамерами. И Полу частенько приходилось несолоно хлебавши возвращаться домой, где его ждали
початая бутылка скотча, пустые банки из-под пива и полчища мерзких тараканов.
Колесо приближалось к земле, съемка, кажется, закончилась, сейчас он попрощается со всеми и поедет к Дженнифер. Просто невероятно, как быстро в его жизни произошли перемены, о которых он и мечтать не смел...
Пол пробирался сквозь плотный поток машин к дому в Ислингтоне — он привез жену рожать в свой родной город, в квартиру, которую купил в том же районе, где когда-то родился.
…В целом у него было неплохое детство. Отец, Тейн Беттани, был даже по-своему знаменит — что называется, в узких кругах и в далеком прошлом. Будучи танцовщиком (когда Тейн служил в военно-морских силах, на
рассвете в любую погоду можно было увидеть, как он, цепляясь за корабельную мачту или у самого борта, делает балетные упражнения), ему несколько раз даже довелось участвовать в спектаклях с самой Марго Фонтейн. В 50-е годы после тяжелой травмы спины, выйдя из «балетного» возраста, отец, несмотря на сильное заикание, переквалифицировался в актеры и пару лет играл на сцене эпизодические роли вместе с Вивьен Ли и Лоуренсом Оливье, Джоном Гилгудом и Майклом Редгрейвом. Но после рождения Сары, старшей сестры Пола, а в 1971 году и первого сына из-за хронического безденежья отец ушел со сцены и стал учителем драмы. Сначала он преподавал в Харлесдене, на северо-западе Лондона, где семья жила до тех пор, пока Полу не исполнилось 9 лет и не родился его младший брат Мэттью. Затем, заручившись рекомендациями старых театральных друзей, Тейн Беттани получил место преподавателя в частной школе для девочек в графстве Хартфордшир. Сам Пол школу люто возненавидел с первого дня. До сих пор она ассоциируется у него только с бесконечными унижениями, издевательствами и насмешками соучеников и преподавателей и жутким холодом в классных комнатах. Он был выше всех, самым худым, с неправдоподобно светлыми волосами. А брови... Их словно и не было вовсе. Ресницы — светлые, как у альбиноса, лицо — из одних углов. Единственная отрада — гитара и мечта стать рок-звездой. Только не Маккартни, а Ленноном. Пол уже тогда был твердо уверен: все человечество делится на тех, кто любит либо Пола, либо Джона. Позже он для себя уточнил — на тех, кто хочет выпить вместе с Джоном, или предпочитает отправиться в паб с Полом. В любом случае все закончилось в одночасье... Ему было 16, когда солнечным летним днем младший брат Мэттью пошел с друзьями на теннисный корт при отцовской школе. Отец обещал заехать за ними спустя час. Через полчаса в дом к Беттани примчался приятель Мэттью — бледный, задыхающийся от быстрого бега: Мэттью упал с крыши... «Скорая» уже в пути... Они все прибежали в тот момент, когда мальчика поднимали с газона и укладывали на носилки. Он был еще в сознании. В середине ночи доктора решились на операцию, хотя по их уклончивым ответам было понятно: в успех они не особенно верят. После операции Мэттью не вышел из комы. Трое суток Пол с родителями и сестрой провели в больнице. Врач откровенно сказал: шансов у мальчика нет. Всю оставшуюся жизнь их чудесный веселый малыш проведет в состоянии «овоща». И отец принял решение. Мэттью отключили от аппаратов…
Сказать, что земля ушла у Пола из-под ног, — ничего не сказать. Его терзали невыносимая боль и страх. В школе он физически не мог ни с кем общаться. Словно оказался на чужой планете, где смерть гораздо более реальна, чем жизнь. Разумеется, одноклассники проявляли сочувствие и жалость, но они ничегошеньки не понимали. Они-то по-прежнему не сомневались в своем бессмертии, случившееся казалось им всего лишь какой-то печальной и несуразной ошибкой, нелепостью. Ну о чем ему с ними разговаривать? Еще Пола терзало чувство вины. Если бы он был там, на корте, Мэттью никогда бы не полез на эту крышу и уж точно он не позволил бы брату упасть. Ведь малыш обожал Пола, буквально ходил за ним по пятам. Вот с кем Пол был по-настоящему близок! Только с ним он мог поделиться своими переживаниями и мечтами, только ему пел свои песни, не стыдясь фальшивой ноты и неудачной рифмы. После гибели сына родители почти перестали разговаривать друг с другом, и если отец еще мог отвлечься работой, то мать полностью погрузилась в депрессию.
Пол не мог простить и отца. Не то чтобы он верил в чудо или не понимал, что Тейн наверняка поступил правильно по отношению к Мэттью, но вот так, своими руками… Отец не хотел, чтобы старший сын при этом присутствовал. Но Пол настоял... Сестра вскоре уехала в Шотландию, а он в один прекрасный день собрал чемодан, зачехлил свою гитару и отправился в Лондон. Почти два года он работал уличным музыкантом, с родными не общался, с кем-то знакомился, с кем-то выпивал, нередко с Полом делились «дозой», хотя ему от этого легче не становилось. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы среди его немногочисленных поклонников не оказался Дэн Фреденберг, начинающий актер и сценарист. Он часто приходил послушать Пола и посоветовал ему поступить в театральную школу.
На Рождество Пол приехал домой. Тейн идею одобрил и, учитывая безобразные школьные оценки сына и отсутствие диплома об окончании школы, напряг старые связи и помог поступить в престижную театральную школу — Лондонский центр драмы. До начала занятий оставалось полгода, и Пол, не желая возвращаться на Вестминстерский мост и не в силах оставаться дома, где родители после смерти Мэттью жили фактически как соседи, нашел работу в доме престарелых. Иногда он доставал гитару и устраивал мини-концерт для стариков. Они-то уж точно знали: смерть — не абстрактное понятие, а жизнь — не самая безопасная штука. С ними Полу было легко, он рассказывал о брате и делился неутихающей болью и чувством вины. На время он даже забыл о пристрастии к бутылке, не говоря уже о коксе или травке.
В Школе драмы во время обязательного прослушивания не обошлось без инцидента. Один из преподавателей, желая убедиться, способен ли Пол на спонтанные эмоции, решил спровоцировать будущего актера: дескать, у того, выросшего во вполне обеспеченной семье, вероятно, не было в жизни никаких особых потрясений. Пол на это спокойно ответил, что у него умер брат. На что преподаватель предположил, что тот, «вероятно, был слишком пьян или обкурен». В ту же секунду перекинув длиннющие ноги через стол, Пол схватил педагога за грудки и тряс до тех пор, пока его не оттащили. Что ж, проявление эмоций произвело впечатление — невзирая на хулиганский поступок, Беттани приняли.
Сами актеры Центр драмы называли «Центром травмы». Разумеется, душевной. Многие считали методы Станиславского пережитком прошлого, а «старомодный фрейдизм» — лишним для актерской профессии. Однако в отличие от выпускников самых разных актерских институтов Пол быстро нашел работу. В 1993 году он получил роль в спектакле Стивена Долдри в Королевском национальном театре. Хвалебные рецензии сделали свое дело, и Полу предложили вместе с другими участниками пьесы поехать в 10-месячное турне по Америке и Австралии. Но он отказался: заявил, что играть почти год одно и то же скучно. Возможно, эта нервическая особенность и способствовала успеху Беттани, но порой она же и сильно мешала — ведь скука немедленно приводила к депрессии, погружению в мрачные мысли, а затем к виски, пиву, водке... Единственное, чему Пол научился, — не пить на голодный желудок, и во времена запоев поглощал в огромных количествах любимый сыр.
Примерно в это же время, когда Беттани начал играть на сцене, родители развелись. Пол между тем менял театры, пока не попал в Королевскую шекспировскую компанию и попробовал сниматься на телевидении. В одном из телефильмов с ним играла Эмили Мортимер. Не сказать, что она была уж очень хорошенькая, но Полу никогда и не нравились похожие на Барби красотки. К тому же он считал себя не самым удачным «уловом» и полагал, что женщина вряд ли может чувствовать себя с ним как за каменной стеной. Однако стоило Полу появиться в клубе или пабе, разыгрывалась одна и та же сцена — он спокойно пил свое виски или пиво, наблюдая, как друзья пытаются подцепить девчонок. И всегда хотя бы одна непременно просила приятеля познакомить ее с Полом. Он искренне не понимал, что женщины вообще в нем находят!
В один из дней он встретился с отцом и почувствовал, что, едва вынырнув, вновь с головой погружается в мутную и беспросветную бездну. Тейн поведал сыну о своих муках и попытках уйти из жизни. Однажды он сел в машину и долго ездил по улицам, решив, как только впереди покажется грузовик, разгонится и врежется в него, но в последний момент услышал голос Мэттью: «Папочка, не делай этого! Ведь тогда и Полу, и маме, и Саре еще раз придется пройти через все это!» Отец рассказал сыну, что вернулся в театр и в Ирландии познакомился с чудесным парнем. Короче, Пол узнал, что его отец стал гомосексуалистом. Стал или всегда им был, но только не догадывался об этом, какая, к черту, разница! Более того, Тейн хотел узнать, как сын отнесется к тому, что он сделает операцию по смене пола. У Беттани-младшего земля ушла из-под ног. Честно говоря, он даже не помнит, что ответил отцу, поскольку так напился, что его сняли с рейса Дублин—Лондон. Именно в Дублине произошла та знаменательная встреча с родителем. Кажется, ему потом сказали, что он играл в проходе в футбол подушкой и едва не поломал все спинки кресел.
Опять в дело пошла тяжелая артиллерия — наркотики в сочетании с водкой, нейролептиками, таблетками от адских головных болей. Эмили долго терпела выходки Пола. Она знала, что он пережил и переживает, знала, каким он мог быть милым и добрым в короткие периоды просветления. Она жалела и любила этого длинного несуразного парня с ершиком светлых волос и пронзительно голубыми глазами. И все-таки Эмили не выдержала. После дебоша, который Пол устроил в номере шикарного отеля — он жил там во время съемок, — она поняла: вряд ли у них есть будущее. Он и сам понимал, что разрушает себя. Как-то Пол вместе с приятелем беспробудно пил, мешая выпивку с «колесами». Он и понятия не имел, что у собутыльника диабет. И когда парень потерял сознание, от страха и «загруженности» поступил как последний негодяй — решился сбежать, побоявшись вызвать «скорую». В последний момент Пол заметил в кармане приятеля шприц и ампулы инсулина и трясущимися руками сделал ему укол. В конце концов Беттани согласился посещать психотерапевта. Им оказалась мать его друга Дэна, Пол на время даже переехал к нему, чтобы было легче избегать соблазнов. Терапия, как ни странно, помогла. Пол понял, что какая-то часть его души умерла в тот день, когда погиб брат, и полностью ему никогда не удастся обрести покой, но перестать делать глупости он точно может. И простить отца. Даже сблизиться с ним.
…Дома Дженнифер кормила Стеллана. Пол, взбегая по ступенькам, чувствовал себя почти счастливым. Этот фильм — теннисная мелодрама, как мальчик-встретил-девочку на корте, — вытащил наружу глубоко спрятанную скорбь. Ведь с тех пор, как погиб Мэттью, Пол никогда не брал в руки ракетку и вздрагивал при слове «теннис». Дженнифер, зная об этом, пыталась отговорить мужа от роли. Но Пол горячо убеждал тогда беременную Джен, что именно поэтому и хочет согласиться. Он должен преодолеть
себя — это раз, во-вторых, ему наскучили однотипные роли, да и съемки будут проходить в Лондоне. Еще Пол хочет доказать самому себе, что он — не Хью Грант, а именно ему поначалу предлагали роль. Последним аргументом у Дженнифер было полушутливое замечание, что гораздо больше муж нравился ей с «пивным животиком», чем с накачанными мускулами — как выглядел во время их встречи на съемках «Игр разума». А теперь она со своим животом должна ревниво наблюдать, как ее бледнокожий английский муж, любитель пива и сыра, превращается в лощеного загорелого мускулистого парня, поедающего белое куриное мясо шесть раз в день! Да от таких она всегда, еще со школьных времен, старалась держаться подальше. Дженнифер остра на язык, что есть, то есть. Но Пол не обижался на нее, он сам ненавидел спорт, и в этом был удивительно не похож на истинного британца. А тут доводил жену до одурения, просматривая записи выступлений на корте Андре Агасси или Макинроя — знаменитый теннисист согласился сыграть в фильме самого себя. Полгода Беттани тренировался, вернее, учился играть с победителем Уимблдона Пэтом Кэшем, проклиная себя и чертов теннис с его чудовищными нагрузками и травмами. «Чушь! Врут, кто говорит, будто постоянные занятия фитнесом сродни медитации. Если это и впрямь так, на Тибете не было бы таких упитанных, неповоротливых монахов и повсюду при храмах разбили бы беговые дорожки», — сетовал он жене. Слава богу, съемки подходили к концу, и сегодня Пол был особенно нежен с ней и сыном. Джен застала его на днях примеривающим аппарат для отсоса молока. Пол думал, что его никто не видит, но когда Дженнифер его застукала, покраснел до кончиков ушей — так, что исчезли веснушки. «Знаешь дорогая, я где-то читал, что если у кормящей возникают проблемы с молоком, у отца тоже может начаться процесс лактации», — бодро пошутил Пол. Дженнифер сделала вид, что сердится: «Знаешь, милый, теперь я, пожалуй, буду бояться за свою жизнь. Вдруг со мной и впрямь что-то случится, и тогда у тебя появится шанс покормить Стеллана».
|
| |
| |
